Одно сплошное, не прекращающее ни на минуту сражение

Продолжаем печатать фрагменты из большой книги «Смоленск» нашего земляка Николая Кудряшова, которые ранее были напечатаны в январском номере журнала «Наука и жизнь» за 1995 год. ( Начало в №27 от 5 июля). Сегодня мы Вас знакомим с его заключительным этапом, позволившим нашим войскам выиграть время для подготовки стратегических резервов и проведения оборонительных мероприятий на Московском направлении.

Итак, войска получили приказ отступать к Соловьевой переправе. Как это понять? Дело в том, что борьба за Смоленск вовсе не ограничилась непосредственными действиями в городе. Танкисты Гота еще в середине июля вышли к магистрали Москва Минск, захватили Ярцево и практически соединились с южным клином Гудериана. Наши армии, располагающиеся возле Смоленска и еще западнее, оказались, по сути, в «мешке». Тогда и началась борьба за Ярцево, контролировавшее железнодорожный и шоссейный пути на Москву. К тому же от Ярцева рукой подать до расположенного чуть южнее удобного перехода через Днепр — Соловьевой переправы, которую еще Наполеон стремился перехватить у русских войск и которую теперь намеревались перекрыть гитлеровцы. 14 июля командир корпуса на Юго — Западном фронте Константин Рокоссовский, ставший за год до этого генерал — майором ( а до этого отбывавший заключение — в августе 1937 года он был осужден как польский и японский шпион), получил приказ немедленно прибыть в Москву. В Ставке Рокоссовскому сообщают о высадке крупного военного десанта под Ярцевом и назначают руководить подвижной группой: две — три танковые и одна стрелковая дивизия. Но ни танков, ни стрелков Рокоссовский так и не получил, а лишь две автомашины со счетверенными зенитными установками (их часто показывают в фильмах о первых днях войны), а также разрешение включить в свою группу всех и вся, кто встретится по дороге от Москвы до Ярцева. В штабе фронта Рокоссовский слышит от командующего маршала Тимошенко повторение версии десанта у Ярцева. На месте же выясняется: обстановка в районе Ярцева гораздо сложнее, чем ее представляют в Ставке и в штабе фронта. Здесь действует вовсе не десант противника, а одна из танковых дивизий Гота, обошедшая с севера Смоленск, захватившая Ярцево и овладевшая плацдармом на восточном берегу реки Вопь, откуда она намеревается ударить по Вязьме. В этих условиях Рокоссовский делает, казалось бы, невозможное: За короткое время собирает порядочное количество пехотинцев, артиллеристов, связистов, саперов, пулеметчиков, медицинских работников, в его распоряжении оказывается немало грузовиков. Так в ходе боев в районе Ярцева начинает формироваться соединение, получившее официальное название «Группа генерала Рокоссовского.» Командир группы стабилизирует обстановку, налаживает крепкую оборону и даже организует время от времени наступательные атаки. При этом Рокоссовский ни на минуту не упускает из виду Соловьеву переправу, связывавшую части, дравшиеся на дальних и ближних подступах к Смоленску, с фронтов, со всей страной. Переправу защищал сводный отряд полковника танкиста Александра Ильича Лизюкова, отличавшегося неординарным воинским мышлением, дерзостью и знаниями, что в общем — то во многом предопределило успех. А к Ярцеву, к Рокоссовскому продолжали стекаться бойцы и командиры. Слух о том, что появился генерал, который умело, грамотно дерется с немцем, не боится ни «клещей», ни «мешков», ни охватов, ни десантов, который строг, справедлив и умеет навести порядок не угрозой расстрела, а своим умом и собственным примером, как магнит, притягивал к группе Рокоссовского всех, кого разметала, деморализовала сумятица и неразбериха начала войны. Вот что пишет об этом времени сам Рокоссовский: «Отставшие, потерявшие связь, они выбирались из окружения в одиночку и небольшими группами. Всех этих людей надо было сплотить в единый боевой коллектив. Задача непростая, тем более, что времени на это не давалось». Далее Рокоссовский, по сути, рисует свой портрет: «От поведения командира зависело многое. Он должен был обладать большой силой воли и чувством ответственности, уметь преодолеть боязнь смерти, заставить себя находиться там, где его присутствие необходимо для дела, для поддержания духа войска, даже если по занимаемому положению там ему не следовало бы появляться». Конец июля сорок первого. Еще 18 июля решено организовать дополнительную линию обороны на дальних подступах к Москве — вблизи Волоколамска, Можайска, Калуги. В то же время Ставка и руководство фронта все еще не оставляют попыток вернуть Смоленск. Скорее всего, сам Сталин приказывает Западному фронту организовать контрнаступление с тем, чтобы возвратить город. Однако войска фронта не могут осуществить это наступление, они ведут непрекращающиеся бои. Поэтому замысел таков: Резервный фронт отдает часть своих сил — примерно двадцать дивизий, в том числе четыре танковые, — для создания пяти оперативных групп во главе с генералами В.А.Хоменко, С.А.Калининым, К.К.Рокоссовским, И.И. Масленниковым и В.Я.Качаловым. Группам надлежит нанести одновременные удары с северо — востока, востока, юго — востока по сходящимся направлениям, чтобы вернуть Смоленск и отбросить противника за Оршу. Увы, эта задача — еще одно свидетельство незнания Ставкой подлинного положения дел. На Западном фронте практически отсутствуют устойчивые участки, на которые бы могли опереться ударные группы. Армии, ведущие бои в районе Смоленска, действуя почти в полном окружении, не в силах взаимодействовать с ударными группами. Над Ярцевской перемычкой и Соловьевой переправой все время висит угроза их перекрытия. Авиация противника господствует в воздухе, нашим войскам катастрофически не хватает вооружения — особенно артиллерии и боеприпасов. К тому же группы начинают контрнаступление не одновременно, а с интервалами в несколько дней. Результат этого наступления с «растопыренными пальцами», как и следовало ожидать, весьма незначителен. Судьба группы генерала Качалова, которая наступала на Смоленск с юга, со стороны Рославля, вовсе сложилась трагически. После двух дней вроде бы успешных боев наши танкисты в отдельных местах прошли 50 — 55 километров на пути к Смоленску и форсировали важный рубеж — реку Стомять недалеко от районного центра Починок. Но как раз в эти дни Гудериан ударил своим танковым клином от Починка на Ельню. Группа Качалова, сама того не подозревая, оказалась нацеленной на окончание фашистского клина. Гудериан срочно ликвидирует эту опасность. Группу с флангов обходят два фашистских корпуса и, захватив Рославль, замыкают кольцо вокруг наших частей. Качалов решает прорваться на восток, к своим. Гитлеровцы приближаются к командному пункту группы. Штаб во главе с генералом принимает бой. Качалов сам ведет танк. В его машину попадает немецкий снаряд. Владимир Иванович Качалов погибает смертью храбрых. Не многим подразделениям группы удается вырваться из окружения. Сам же генерал — лейтенант Качалов приказом Ставки от 16 августа, лишь на основе слухов, обвинен в том, что он «находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам». Лишь много лет спустя, когда прояснились трагические обстоятельства того неудачного наступления, вспомнят и о генерале В.И.Качалове. 28 июля части, сражавшиеся за Смоленск, начали отходить на восток, к Соловьевой переправе. И снова группы Рокоссовского и Лизюкова совершают чудо. Они разрывают немецкое кольцо, более того, в районе Соловьева образуют вдоль Днепра коридор шириной примерно 10 километров. За два дня — 4 и 5 августа — остатки армий, сражавшихся за Смоленск, переходят Днепр и соединяются с силами Западного фронта. В ночь на 29 июля 1941 года последние части, оборонявшие Смоленск, покидают город, оставляя лишь батальон прикрытия. Напрашивается вопрос: стоило ли тратить на Смоленск столько усилий, направлять сюда и терять здесь столько боевых сил и средств ( в Смоленском сражении наши войска потеряли почти 500 тысяч бойцов и командиров)? Не лучше ли было оставить попытки вернуть Смоленск и отойти, как отошли в 1812 году, чтобы, сохранив живую силу, боеприпасы, технику, создать восточнее Смоленска надежный рубеж для продолжения борьбы? Нет, не лучше, отвечают специалисты, борьба за Смоленск измотала противника, он вынужден был сделать передышку. Если на Центральном направлении в течение первых роковых восемнадцати дней с начала войны сопротивление противнику оказывалось лишь в крупных пунктах — в Бресте, Минске, Могилеве, Борисове, где сражались наши отдельные части, по сути, сами по себе, — то в ходе Смоленского сражения впервые крупные бои развернулись в масштабах фронта. Это стало началом координации действий, первыми попытками общей стратегии, организации противостояния. Перелом в действиях Красной Армии на Центральном направлении ощущает и противник. Начальник штаба вермахта Гальдер после прежних коротких победоносных записей 20 июля впервые признается: «Сегодня вообще обстановка на ряде участков фронта группы армий «Центр» резко обострилась. На южном фланге… противнику удалось вклиниться в наши боевые порядки. На вновь создаваемом восточном фронте севернее и южнее Смоленска… противник ведет энергичные атаки». А 25 июля он делает вообще знаменательный вывод:»До начала Смоленского сражения операции развивались в соответствии с планами, затем развитие замедлилось.» И снова — «непрерывные атаки с востока», «активность авиации противника возрастает», «исключительно упорные атаки противника». Итак, в Смоленском сражении наступает пауза, которой рано или поздно требуется любая операция подобных масштабов. Как считает противник, причина этой паузы в усталости гитлеровских войск, в плохих русских дорогах с их колдобинами и пылью, но и в неожиданной твердости и упорстве русских, приведших к тяжелым боям.

Между тем 2-я полевая армия из группы «Центр», следуя «роковому» решению Гитлера, поворачивает на юг, прорывает Центральный фронт и, пройдя 150 километров, 21 августа оказывается у границ Украины. Гудериан со своими танками тоже направляется на юг, но несколько восточнее, в направлении Брянска. Срочно создается Брянский фронт во главе с генералом Еременко. 24 августа Сталин по прямому проводу запрашивает командующего фронтом: «Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем вам послать еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?» От Еременко незамедлительно следует твердое и решительное: «В связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечить». Но, несмотря на действительно крепкое усиление Брянского Фронта, Гудериан продолжает продвигаться на юг и к 10 сентября сказывается на рубеже Конотоп — Чернигов. Начальник Генерального штаба генерал — полковник Г.К.Жуков высказывает Сталину пророческое предположение о действиях противника на Киевском направлении и о печальной судьбе самого Киева и тем вызывает неудовольствие Сталина. Следует перевод Г.К.Жукова на Резервный фронт, в полосе которого Ельня. Ельнинская операция становится заключительным этапом Смоленского сражения. Жуков охватывает выступ с одной стороны двумя стрелковыми и танковыми дивизиями, с другой — стрелковой и моторизованной дивизиями. Не хватает танков, потому все внимание уделено артиллерии и пехоте. Недостает и самолетов — они переданы соседнему Брянскому фронту для борьбы с Гудерианом. Утром 30 августа около 800 орудий, минометов и реактивных установок открывают огонь по немецким позициям. Жуков, как и намечал, наносит мощный удар с двух сторон у основания выступа. В наступающие группы включены все танки и 80 процентов артиллерии. Ударные группировки, несмотря на ожесточенное сопротивление противника, прорывает его оборону. К вечеру 3 сентября горловина Ельнинского выступа сузились до 6-8 километров. Гитлеровцы, поняв, что им угрожает окружение, начали отводить свои части из «мешка». 6 сентября освобождена Ельня. 8 сентября полностью ликвидирован Ельнинский плацдарм противника. Впервые с начала войны был возвращен советский город с окрестной территорией. Верховное командование и руководство страны, скорее всего, намеренно переоценили значимость ельнинской победы. Но в ту трудную пору Ельня оказалась более чем кстати, чтобы поднять дух армии и народа. Общеизвестно: после ельнинской победы родилась советская гвардия — отличившиеся в боях четыре дивизии. Торжество ельнинской победы было до обидного кратким, немцы вскоре захватили город. А тут еще нагрянула вяземская катастрофа, заставившая забыть о прежних удачах… Придет время и маршал Жуков лаконично и сдержанно оценит: «…в ходе Смоленского сражения войска Красной Армии, жители города и его окрестностей проявили величайшую стойкость… Задержка вражеского наступления в районе Смоленска явилась крупным стратегическим успехом. В результате его мы выиграли время для подготовки стратегических резервов и проведения оборонительных мероприятий на Московском направлении.

Читайте также: