О войне без слез не вспоминали
Мои родители, Иванов Петр Андреевич и Щеглова Анастасия Владимировна, поженились в 1940 году. В то время они жили в Слободе, снимали жилье. Мать продавала газеты и журналы в киоске, отец служил в органах НКВД. Они планировали перевести деревенский дом в Слободу, отцу уже выделили участок под строительство, но война разделила их жизнь на до и после.
Когда немцы пришли в Слободу, отец окольными путями вывез мать в деревню Ярилово к своим родителям. В 1942 году ей подходил срок рожать.
В один из дней колонна проходивших наших солдат остановилась в деревне на отдых. Растопили печь и стали готовить пищу. Вдруг налетели немецкие самолеты и стали бомбить. Одну половину деревни полностью смешали с землей. А в нашем доме вылетели рамы, стекла разбились, но здание устояло. Все, кто остались в живых, побежали прятаться в лес, а моя мать и дед забрались под печку. Им стало страшно, что дом обрушится и они останутся там. Кое-как выбрались и тоже ушли в лес. У мамы начались преждевременные роды, они были тяжелыми, но, несмотря на трудности, появилась девочка, несколько раз обвитая пуповиной вокруг шеи.
Через несколько дней оставшееся население эвакуировали ближе к Калининской области. Так, как мать и ребенок были очень слабы, их оставили с моим дедом Яковом Федоровичем в деревне. Моя бабушка с женой и двумя дочерьми дяди тоже уехали, забрав с собой корову.
Над деревней висела дымовая завеса, стоял запах жареного человеческого мяса, хлопали от ветра незакрытые двери уцелевших хат, мяукали голодные коты.
Лисы и другое зверье растаскивали части плохо закопанных людей ( погибло большое количество солдат и местного населения).
В деревне остались мать с новорожденной девочкой, мой дед и двое радистов, которые находились в землянке, вырытой в Яриловой горе. Было жутко, и дед пошел просить, чтобы солдаты как-то переправили их в ту деревню, где остановились односельчане. Что они и сделали, отвезли их в д.Цыбульки.
Никто из местных не хотел брать на постой с ребенком. Но одна из женщин сжалилась и взяла их в свой маленький домик, где жили уже постояльцы. Учительница с дочкой спали на кровати, маме с маленькой Галей отвели место под кроватью. Как только кто-то заходил в хатку, клубок морозного воздуха врывался им прямо под кровать. Девочку постоянно держала мама за пазухой, она не спала, заболела чесоткой. Просили помощь в медчасти. Из еды был хлеб с опилками и мучной кулеш. Летом лебеда, крапива, даже щавель не рос. Корова истощала — не могла подняться. Чтобы выдоить несколько стаканов молока, ее подтягивали вверх на льняных холстинах и потом опускали. Кормящая, полуголодная мать настолько исхудала, что большими и указательными пальцами обеих рук обхватывала свою талию. От отчаяния неоднократно подходила к речке со страшной мыслью — броситься с дочкой в реку. Но не смогла.
С большой теплотой мать отзывалась о хозяйке дома, которая поддерживала ее. Бывало, нагреет воды и позовет: «Иди, помой девчушку». Когда девочка подросла, смастерила ей люльку из мешка из рогожи и подвесила к потолку. Иногда брала девочку на колени и кормила своей едой, жиденькой картошкой с молочком. И тогда малышка засыпала крепким сном, так что росинки пота на носике выступали.
Когда разрешили вернуться домой, стало легче. Но все равно семье было трудно. В доме все растащено, центральная стена пятистенки выпилена. До этого в доме была оборудована дезкамера. От одной стены до другой прибиты жерди, на них вывешивалось солдатское белье. Температура нагонялась до такой черты, что все вши и чесоточные клещи на вещах солдат погибали мгновенно.
После войны на нашей горе, там, где была землянка радистов, стоял памятник с надписью: «Здесь захоронены сержант Катус и рядовой Овсянко». Спустя некоторое время их останки были перевезены в братскую могилу. А еще позднее погибших при той страшной бомбежке солдат и захороненных на местном кладбище солдат подняли поисковики и перезахоронили на братском кладбище.
С.Иванова
